Просыпаясь на рассвете, видел лишь туман и что-то белое за окном. Это был снег, и автобус все так же быстро мчался. Откуда такое высокогорье со снегом? – никак не мог понять. Проснувшись во второй раз ближе к девяти часам, за окном я различил хорошо знакомую железную дорогу, большей частью на столбиках, так же огороженную решеткой. Постепенно становилось ясно, что мы гоним по трассе в Цинхай. Китайский народ продолжал спать, кутаясь в одеяла - последнее прибежище конфуцианского индивидуализма и зачатки европейской свободы личности. Я пережил довольно неприятные полчаса, представляя себе, как автобус заканчивает маршрут в Гольмуде, роняя меня там. Какой бы дальше маршрут выбрать? – наверное, надо пробираться вдоль границы с ТАР, по Амдо и северному Кхаму. Ближе к полудню притормозили в мусульманской деревушке, очень напоминает Среднюю Азию: бороды, круглые шапочки и лепешки, настороженные взгляды… Остальное китайское. На вопросы о Чамдо – уклончивые взгляды, непонятные объяснения. Создалось впечатление, что автобус едет в Чамдо через Гольмуд – огромный крюк! Примиряюсь с мыслью, что ехать еще суток двое – зато через самые мало посещаемые места. Пока бегаю в туалет и за водой в термос (остывает быстро), что-то происходит с фронтальной доской (это обнаруживается в Гольмуде). Едем дальше. В течение дня выясняется автобусный образ жизни: остановка раз в шесть часов для туалета, дважды в день – для солидной пищи. Лежание в хвосте колесницы очень чревато: если водитель не замечает ухаб и со всего размаху тыкается в него, для меня это означает катапультирование на полметра вверх, если голова чуть поднята или лежит на возвышении-подушке, то – удар о верхнюю железную перекладину, потом – всем плоским телом и опять головой – о матрасик. Он хотя и смягчает удар, но по телу расходится вибрация, и мозги сильно сотрясаются. Такое происходит в среднем раз в полчаса. После особенного двойного такого удара голова сильно разболелась, я начал реально прикидывать, в какой больнице тормозиться для лечения сотрясения мозга; ближайшая, кажется, была только в Гольмуде. Немного отлежавшись, применился к обстоятельствам так: лежать надо плоско, обязательно подложив руку под голову. При катапультировании до балки все-таки не долетаешь, а рука тормозит удар об изголовье. Вспомнилась любимая бабушкина загадка: «Что милей и мягче пуха? - Рука». Утешало отсутствие насекомых, удручало окружающее курение. Каждый раз открывал форточку, но все равно задыхался. К полудню стало совсем тепло. За окном – кочки и холмы пустыни, рядом – все та же железная дорога. Все опутано проводами, загорожено решетками. Иногда справа из каньона показывается река, промышленных инсталляций становится все больше, скалы растут причудливей, - приближаемся к Гольмуду. Здесь много полицейских постов, я опять на всякий случай прячусь. Тормозим на заправочной станции, человек десять здесь остаются - вытаскивают багаж, берут такси. С табличкой на лобовом стекле все становится окончательно ясно: сердобольные попутчики, тыкая в нее пальцем, несколько раз повторяют – Ченду! Ченду! Печально, но и обнадеживающе – все-таки Людмила прилетает туда, да и время еще есть… Обдумываю новые планы (карты все погребены в багаже, да и читать из-за тряски невозможно), пока остаток дня мы добираемся до следующего большого города – Синин! Столица Цинхая, столько старых русских путешественников тут крутилось. Сейчас, правда, это просто большой китайский город. Мы в него даже не заезжаем: ужинаем в придорожной гостинице на берегу знаменитого Кукунора (тиб. Нгён-цо, Голубое озеро) tag heuer replica – крупнейшее в Китае соленое, глубокое озеро. Чтобы дойти до поросшего осокой берега, надо пройти пару километров, - на это нет времени, просто выхожу на окраину поселка (везде полно гавкающих, черных, здоровых тибетских собак). Справа в отдалении – залив с, действительно, синей водой; там тоже деревушка, кажется, рыбачья. Совсем смеркалось. Возвращаюсь к автобусу, упаковываюсь; пассажиров осталось немного.